Перепост с дружественного сайта Тени слов:

Недавно я прочитал текст, посвящённый возрождению вэньяня, который, конечно же, сразу заинтересовал меня. К сожалению, аргументы автора о необходимости возрождения вэньяня строятся на кажется вездесущем мифе о том, что иероглифы являются идеографической письменностью, но тем не менее, идея, на мой взгляд, представляет интерес, поэтому привожу текст здесь.

«Движение 4 мая» выступало с предложением байхуаизации. Когда я ходил в школу, в учебнике была и статья, прославляющая «Движение 4 мая». Сегодня, когда я читал «Комментарий к „Устроению садов“», я вдруг вспомнил книгу, которую я видел в книжном после обеда, в ней говорилось о киданьском большом и малом письме. Большое письмо киданей, имитируя китайское, было идеографическим, но не подходило для тунгусских языков (1), было невозможно отобразить многочисленные агглютинирующие элементы, поэтому появилось малое киданьское письмо, фонетическое, подобное корейскому хангылю или японской кане, и стало удобно записывать киданьский язык.

И с точки зрения фонетики, и с точки зрения грамматики, китайские иероглифы и китайский язык сочетаются друг с другом. Поскольку иероглифы являются идеографическим письмом, они на самом деле представляют собой знаковую систему, подобно обозначениям 123, 1+2 или 1/2, понятным во всём мире, но читающимся по-разному. Поскольку это идеограммы, и их связь с чтением не очень сильна, написание и произношение можно разделить. Это постепенно и привело к формированию вэньяня, преимуществами которого является лаконичность и отсутствие излишних элементов для обозначения произношения, это также является причиной того, что документы, написанные иероглифами, очень кратки и одновременно содержат множество информации. Вэньянь по сути является квинтэссенцией мудрости народа хань, он может использоваться как мировой письменный язык, подобно математическим формулам или языкам программирования, он понятен людям разных культур и языков. Древние японцы, корейцы, вьетнамцы все использовали иероглифическую письменность, и хотя они возможно, не знали, как произносить иероглифы, они тем не менее понимали их смысл.

Вэньянь крайне эффективен для содержания смысла, позволяет выразить небольшим количеством знаков очень многое, например, фраза «文王寢疾，召太公望，太子發在側»(2), если её записать разговорным языком, будет выглядеть как «文王病重臥在床上，召見太公呂望，太子姬發站在旁邊». Смысл одинаковый, а усилий затрачено гораздо больше. Если записать вэньянь разговорным языком, теряется преимущество идеографического письма. В некоторой степени влияние иностранной культуры периода «Движения 4 мая» привело к тому, что китайская письменность в том числе подверглась влиянию фонетических письменностей Запада. Непременное требование байхуаизировать вэньянь сродни записи «3+4=7» в виде «three plus four equals seven». И одно записанное таким образом равенство тяжело понять, а если записать так тысячу уравнений, то это совершенно ненужная трата сил, а кроме того, понятное всему миру становится понятным только тем, кто говорит по-английски.

Фраза «Вэньянь далёк от повседневно используемой речи, а поэтому нужно возражать против его применения» не имеет под собой никакой разумной основы. Во-первых, подобная идея уже основана на фонетической письменности, так как именно фонетическая письменность основана на звуках языка, и поэтому должна им соответствовать, но почему иероглифы должны обязательно быть связаны с разговорной речью? Достаточно, чтобы они ясно отображали смысл, и вовсе не требуется никакой связи со звучанием. Что же, раз все записи подобные 3+4=7 не соответствуют произношению, значит, их нужно переписать?

Фонетическую письменность очень легко изучить, достаточно научиться отличать несколько десятков знаков и освоить некоторые правила написания, и всё. Поэтому во многих странах не бывает людей, которые умеют говорить, но при этом не умеют писать, но в Китае есть достаточно много людей, не умеющих писать. Одной из причин этого является то, что изучение иероглифов — это долгий процесс, необходимо запомнить свыше тысячи иероглифов. Вслед за развитием общества такая ситуация может постепенно прекратиться, и преимущества иероглифов станут очень ясны, например, знаки идеографической письменности не изменяются вслед за изменениями в фонетике, и мы можем понять смысл написанного несколько тысяч лет назад, в то время как знаки фонетической письменности очень трудно понять уже спустя несколько столетий (обычно в языке происходит по одному изменению за 100 лет). Иероглифы могут использоваться во всём мире, для любого языка. Иероглифы компактны и глубоки, самые тонкие папки документов в ООН это всегда написанные на китайском.

Возрождение вэньяня — это одна из основных частей нынешнего движения за возрождение китайской культуры. Его появление, как и появление движения за возрождение китайской культуры, имеет глубокую историческую подоплёку, оба этих движения являются органичными частями движения за возрождение китайского народа. Внешне может показаться, что движение за возрождение вэньяня — это отрицание идей Ху Ши и других деятелей, пропагандировавших байхуа, но на самом деле это заимствование идей движения за байхуаизацию. Быстрое распространение байхуа стократно увеличило число читателей и слушателей, способных воспринять культуру в широком смысле, но одновременно привела к постепенному уменьшению тех, кто мог непосредственно воспринимать китайскую культуру, и поэтому китайское культурное наследие столкнулось с доселе неведомой угрозой. Именно вследствие необходимости точной и полной передачи китайской культуры возрождение вэньяня стало исторической необходимостью. Возрождение вэньяня не приведёт к отрицанию существования и ценности байхуа.

Возрождение вэньяня на территории большого Китая начало давать ростки с 80-х гг. XX века. Идея возрождения вэньяня в явном виде была выражена в работе молодого учёного Лю Чжоу «Первый этап возрождения китайской культуры (Письмо с предложением)». Презентация особого раздела «Стихи ста городов» газеты «Гуанмин Жибао» показала отношение государства к возрождению вэньяня. То, что письмо с предложением о возрождении вэньяня было написано молодым учёным показывает, что его резервы развития невероятно мощны.

Мой комментарий к тексту

Китайские иероглифы отнюдь не являются идеографической письменностью. К сожалению, это ошибочное суждение весьма распространено как в научных статьях, так и в воззрении обычных людей-неспециалистов.

Текст гласит, что в иероглифах «отсутствуют излишние элементов для обозначения произношения», но между тем эти излишние элементы имеются даже в обоих иероглифах самого слова «иероглифы» (漢字).  обозначает чтение [han], а 子 — чтение [zi]. Более того, иероглиф 來 первоначально значил не «приходить», а «пшеница», его заимствовали лишь потому что слово «приходить»произносилось одинаково, а чтобы отличить, пшеницу стали писать 麥, добавив снизу 夂. Точно так же, иероглиф 因 первоначально значил «циновка», и его заимствовали для обозначения одинаково звучащего слова «причина», а циновку стали писать 茵, добавив сверху 艹. Подобные иероглифы (фоноидеограммы и фонетические заимствования) нельзя считать идеограммами, а они занимают больше 80% от общего количества иероглифов, следовательно, иероглифы можно назвать лишь сложной, хорошо приспособленной для древнего и плохо приспособленной для современного чтения иероглифовфонетической письменностью. Япония, Корея и Вьетнам пользовались иероглифами длительное время лишь потому, что вместе с письменностью они заимствовали и китайский язык — вплоть до настоящего времени их лексика содержит огромное количество слов, заимствованных из китайского. Посему иероглифы вовсе не могут использоваться народами всего мира, это утверждение ошибочно.

Что касается уровня грамотности, то он не зависит от письменности. Хотя в Тайване и в Гонконге используются считающиеся сложными для изучения традиционные иероглифы, уровень грамотности в Тайване составляет 96,1% а в Гонконге 93,5%. В то же время уровень грамотности на материке — 92,2%, то есть отнюдь не низкий. Главное условие для грамотности — распространение культуры, не важно, на основе вэньяня или байхуа.

Посему, несмотря на то, что возрождение вэньяня представляется очень интересной идеей, но её нужно основывать на подлинных аргументах, а приведённые в тексте аргументы содержат очень много неправды, и поэтому не могут служить в её поддержку.

Мысли вслед за комментарием к тексту

Вообще, нужно различать две цели — повышение осознанности относительно китайского культурного наследия среди китайцев и среди некитайцев. Для достижения первой действительно необходимо возрождение вэньяня, и предшествующее ему повышение образовательного уровня населения. Для достижения второй, наоборот, можно было бы пойти другим путём, например, изобрести альтернативную письменность для китайского языка, в большей мере идеографическую и хорошо приспособленную к современному произношению путунхуа как наиболее распространённого диалекта, а также изобрести альтернативный диалект письменного китайского, который содержал бы меньше исторически накопившейся двусмысленности, что облегчало бы его распространение среди некитайцев. Вслед за такими изобретениями, можно было бы переводить традиционную китайскую культуру в новую форму подобно тому как она сейчас переводится на современные языки.

======

(1)Современные исследователи относят киданьский язык к монгольским, а не тунгусским — прим. пер.
(2)Вэнь-ван лежал больным, подозвал Тайгун Вана, а наследник престола Фа находился сбоку