Но тут — кулак. Огромный безмолвный кулак. Солдат, стоявший и наблюдавший сцену. — «Это — видала?» Да, увидела сквозь закрытые глаза, которые тут же раскрыла, так же как, торопливым и покорным жестом, на руке, браслет. Подала. Надела. — «Ах ты, желтюга косоглазая! — солдат, уже для души замахиваясь. — Деньги — брать, а браслетку — жать? Да я тебя, такую-сякую…», — но нецензурный конец тонет в громком его хохоте, ибо китаянка уже бежит, быстрит, быстро-быстро, мелко-мелко, мелким бесом и бисером перекатываясь на неправдоподобно-крохотных своих китайских ногах. — «Ну и дура же ты, прости Господи! барышня! Да рази так можно? С нехристями этими? Деньги давать допреж как вешш в руках. Пятнадцать, что ль, дала?» — «Пятнадцать». — «Видно, деньги твои несчитанные. Да я бы за такое, прости Господи (нецензурное слово) — и рубля, что рубля, и полтины…»
(Марина Цветаева «Китаец»)
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.