Прикосновение греха — Идеальный подарок всем непримиримым противникам китайской модели развития

Итак, Московский кинофестиваль начнется только завтра, а нам, званым да избранным, уже два дня вовсю кажут кины.

Великолепная, стилистически и сюжетно безупречная картина «Прикосновение греха»  одного из главных режиссеров сегодняшнего Китая Цзя Чжанкэ, только что получившего в Каннах приз за лучший сценарий,    —     идеальный подарок всем непримиримым противникам китайской модели развития.  Четыре новеллы о китайцах, живущих в разных уголках современной коммунистической Поднебесной и по разным причинам взявших в руки оружие.  Во всех четырех случаях осуждать убийц никому не приходит в голову, ловушка заключается в безусловном и искреннем сочувствии и сопереживании людям, выбравшим насилие как единственно возможный способ противостоять реальности, пронизанной и пропитанной этим самым насилием.

В левой среде дискуссия о характере и природе социального строя в нынешнем Народном Китае   —  одна из самых острых и болезненных.  Весьма распространена точка зрения об имитационном характере китайского социализма, о вывеске, увенчивающей крупнейшую в мире капиталистическую систему, причудливо сочетающую элементы империалистической, индустриальной и постиндустриальной экономики с рудиментами феодализма.  Значительная часть левых говорит о жестоких, квазифеодальных формах эксплуатации и архаичной политической надстройке.  Разделяющим подобную точку зрения  (товарищи из РотФронта и Левого Фронта, не пропустите!)  фильм Чжанкэ ляжет бальзамом на израненные души.

Современный Китай, нарисованный Чжанкэ    —   огромная, бездушная машина подавления, перемалывающая и выплёвывающая миллионы людей;  с одной стороны    —   зона сплошного экологического бедствия,  дымная промзона, составленная из заваливающихся шахт и архаичных грязных заводов образца даже не 50-х, а 30-х годов 20 столетия, депрессивная территория, застывшая без какого-либо намека на развитие, населенная современными феодалами и холопами, с другой стороны   —     блеск режущего глаз богатства, нажитого неправедным путем дичайшей эксплуатации безмолвных рабов, фантастические состояния, сделанные на воровстве и прихватизации народного добра китайскими нуворишами, личные самолеты и вполне себе легальные бордели, где малолетние  проститутки обслуживают клиентов под звуки «Священной войны»  (сцена, выворачивающая душу наизнанку любому нормальному человеку:)).

Чжанкэ отнюдь не стремится к обобщениям, чётко географически детерминируя происходящее, лента перегружена топонимами   —    парень-иммигрант родом из Чуцина, скитаясь по стране, уезжает сначала в Шанься, потом на заработки в Нью-Йорк, оттуда возвращается в Китай, и для того, чтобы живым и невредимым добраться до Гуаньчжоу, вынужден валить из огнестрела многочисленных попутчиков, угрожающих его жизни и здоровью, а заодно садиста-крестьянина, в припадке беспричинной ярости забивающего насмерть лошадь, а заодно….  Вся страна переполнена агрессией, жестокостью, насилием, везде царит право сильного.  Возможность приподняться над другими на ступеньках социальной лестницы порождает богатство, новые китайцы  —   это староста поселка, оказавшийся чуть оборотистее и чуть бессовестней остальных односельчан,  управляющий шахтой, пошедший по трупам и превратившийся из наемного администратора во владельца-мироеда…  Разительный контраст между крупными мегаполисами, футуристическими городами будущего с хай-теком и гламурным блеском высшего света и отсталой глубинкой с преобладанием ручного труда и дикими архаичными социальными отношениями, где любого калибра начальник имеет право избивать рабочего, а за убийство можно откупиться по твердой таксе…

Чжанкэ с горечью показывает безмолвную, конформную массу, не просто  принимающую людоедские законы жизни как должное, но и во многом их порождающую.  Его герой   —    шахтер Дахай, в одиночку выступивший против социальной  несправедливости, обличающий вороватого старосту, забронзовевшего партийного бонзу, приспособленца-бухгалтера, прикрывающего их махинации, милиционера — садиста и взяточника, в глазах соседей и коллег не бунтарь-одиночка, желающий сделать их жизнь лучше и справедливее, а склочник, сутяжник, человек со странностями…  Мечта Дахая    —    собрать деньги на билет до Пекина, прийти в ЦК и сорвать покровы с негодяев, мешающих строительству китайского социализма.

Ну или хотя бы написать в Пекин письмо. Только чтобы прочитали и отреагировали, чтобы восстановили справедливость.  Надо ли говорить, что купить ружьё и начать расстреливать негодяев и перерожденцев в итоге оказывается гораздо проще, надёжней и эффективней, чем достучаться до Пекина?…   Дахай   —   современный китайский Робин Гуд, вершащий народное правосудие, в чистом виде «приморский партизан» по ту сторону границы,  и действительность не оставляет ему выбора, подсказывая единственно верное и единственно возможное решение…  Историкам, занимающимся народовольцами и всем, любящим порассуждать о природе индивидуального террора, к просмотру обязательно.

Я, грешным делом, решила, что Чжанкэ  снимает  свои киноразоблачения, эмигрировав в Штаты или в Японию, поскольку сакраментальное «из-за бугра плюёте?…»   —  первое, что приходит в голову, а реакцию официального Китая на подобное кино мне лично предположить было трудно:)   —  прозреваю, что Чжанкэ не самый любимый режиссер китайского руководства:)).  Тем не менее, вы удивитесь, но Чжанкэ живет и снимает на Родине, а знатоки утверждают, что  весьма востребован государством, безуспешно пытающимся оседлать пандемию коррупции…  При всей уничтожающей картине китайского общества, нарисованной Чжанкэ, его позиция не выглядит диссидентством в привычном нам понимании.  Диссидент обычно наделяет свою Родину всеми реальными и мнимыми пороками, держа фигу в кармане и намекая на то, что весь остальной глобус живет заведомо лучше.  Чжанкэ же, наоборот, стремится показать, что Китай   —  лишь часть глобального мира, в равной мере наделенная пороками и болячками мировой капиталистической системы, такая, можно сказать, критика слева.

Митина Дарья