Африка была и остается объектом споров и противоречий больших держав. С годами меняется состав глобальных игроков, их методы, но цена «африканского пирога» только возрастает. Китай — один из вероятных претендентов на большую часть этого «десерта». Насколько велики аппетиты Пекина и сможет ли он вытеснить своих западных конкурентов?
«Свои» и «чужие». Кто больше даст для развития?
Современная китайская политика на Черном континенте отчасти напоминает советские усилия прошлого века. Москва, как и нынешний Пекин, тогда выступала в качестве мощного донора для отсталых стран. По оценкам экспертов, СССР вложил в Африку около 150 млрд долл. Для сравнения, сегодня Китай инвестировал примерно 45-50 млрд долл. и вышел на ежегодную торговлю в 200 миллиардов (с 47 странами из 53). Часть стран рискнула официально признать Тайвань, автоматически лишившись своей законной доли.
На этом внешние признаки сходства заканчиваются, и начинается «большая разница» между китайской и советской стратегиями. Советская модель строилась на известной схеме – ресурсы в обмен на политическую лояльность и верность «социалистической ориентации». Где ориентация начиналась и почему (кстати, довольно часто) приводила к кровавым, людоедским режимам, советские партийные теоретики не знали. Но это были «издержки», неизбежные в глобальном противостоянии с США. При этом СССР воспринимался на континенте все-таки «чужим», как некий вариант для развития, идущий с Запада.
Нынешняя модель формирующегося китайского доминирования в Африке в своей основе содержит некую общность исторических судеб китайцев и африканцев, противостоящих «западному империализму». Китайцы в Африке позиционируют себя как «свои», как часть антизападного (развивающегося) мира. Правда, с оговоркой, что сегодня они, по известным причинам, стали уже не такими бедными и угнетенными и могут даже выступить в роли лидера этого мира. А роль эта, как известно, обязывает помогать другим и делиться с ними плодами своих успехов.
Коммерческая выгода или бескорыстная помощь?
Тонким моментом для Пекина остается проблема соотношения коммерческой выгоды и бескорыстной помощи. Многие западные эксперты открыто называют Китай «новым колонизатором Африки», беспощадно выкачивающим ресурсы. Используются термины – «китайский неоколониализм», «экспансия» и пр. Доля правды в резких западных оценках, видимо, есть. КНР не может строить свою африканскую политику на голом альтруизме. Особенно острой и необходимой для Пекина является ресурсная эксплуатация Африки, учитывая многократный рост потребностей КНР в углеводородах и ином природном сырье.
На континенте по-разному относятся к Китаю. Есть недовольные китайскими компаниями, которые привозят только свою рабочую силу. Имеются экологические протесты, направленные против безжалостной эксплуатации ресурсов китайскими компаниями, а также раздражение потребителей качеством отдельных видов китайской продукции, включая лекарства. Однако в целом настроения правящих элит и большинства населения на китайской стороне. В основе этого растущие, системные вливания китайских денег в инфраструктуру и промышленность, гуманитарные возможности, представляемые африканцам (ежегодно до 20 тыс. человек едут в КНР на учебу, выделяются гранты и пр.).
Дружить со всеми или Прагматизм по-китайски
Материалы июльской 2012 г. V министерской конференции Форума «Китай-Африка» опровергают миф о том, что вся экономическая политика КНР направлена на выкачивание ресурсов и полезных ископаемых любой ценой. Эксперты отмечают, что 60% инвестиций идет в промышленность, строительство (дороги, школы, больницы) и финансовый сектор, и только 25% — в добычу полезных ископаемых. Анализируя растущую торговлю, китайские эксперты подчеркивают, что торговля на 20% обеспечивает экономический рост и развитие Африки. Трудно сказать, насколько точны эти цифры. В любом случае, мы имеем дело с новым качеством китайского влияния на Африку, сочетающим коммерческую и социальную составляющую.
Преимущества экономической политики подкрепляются китайским политическим прагматизмом, который рельефно проявился на волне известных «арабских революций» в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Официальный Пекин, желая восстановить нарушенные связи, явно дистанцируется от внутренних, идеологических установок того или иного режима. Ярким свидетельством подобной тактики стала череда китайских контактов с новыми лидерами стран региона, включая египетского президента (лидера «братьев – мусульман») М. Мурси.
Приоритеты. Кто чем богат?
Политические механизмы давно уже встроены в африканскую стратегию Пекина. С 2000 г. действует Форум «Китай – Африка», куда входит 49 стран, в 2012 г. состоялось 10 визитов высших китайских лидеров на континент и 13 африканских в КНР, включая президента ЮАР Дж. Зуму, президента Южного Судана Сальву Киир и других. В отчете министерства коммерции КНР за 2012 г. была отмечена успешная работа более 2000 китайских компаний и фирм на континенте, китайско-африканского Фонда развития, через который в прошлом году прошло 10 млрд долл. инвестиций и др.
Относительно новым для китайской политики стало активное внедрение интеграционной практики. Так, на V министерской встрече (2012) был озвучен тезис о необходимости дальнейшей «поддержки интеграции Африки». На практике это означает, что идет практическая реализация межрегиональных интеграционных проектов «Китай — Экономическое сообщество стран Западной Африки (ЭКОВАС)», создание зон торгово-экономического сотрудничества (6 зон в 5 государствах), а также формирование Открытых экономических зон (Танзания, Маврикий и др.)
К этому же интеграционному ряду, видимо, относится решение китайского правительства о введении с 1 января 2012 г. нулевых пошлин на 60% импортных товаров из 30 наименее развитых африканских стран.
Что касается страновых приоритетов, следует выделить группу углеводородных государств. Это – Ангола (5,9 млрд долл. инвестировано Китаем в ТЭК), Нигерия (7 млрд), Гана (5,7 млрд), Танзания (3,5 млрд), Уганда (4,2 млрд) . Из стран, обладающих запасами железной руды, золота, урана, меди, для Китая наиболее интересны Намибия, ЮАР, Замбия, Зимбабве, Гвинея, Либерия, Эритрея.
Смотреть на Африку, не забывая про США
Глобальная мотивация Китая более понятна — смотреть на Черный континент не только как на источник сырья, но и как на зону геополитического противоборства. По мнению ряда экспертов, стремительное военное вмешательство Парижа в дела Мали отчасти было продиктовано желанием восстановить пошатнувшееся французское влияние в Западной Африке и не допустить дальнейшего усиления здесь позиций Китая. 14 января 2013 г. китайский МИД осудил малийских повстанцев, но вмешиваться в этот конфликт не стал.
Потеснил Китай в Африке и Великобританию. Южная Африка – зона традиционного британского влияния. Похоже, что Пекин смог убедить своих южноафриканских друзей в том, что его экономические шаги, в отличие от коварной Европы, идут ЮАР только на пользу. Президент ЮАР Дж. Зума в 2012 г. заявил, что «Китай относится к нам не так, как Европа, которая пытается влиять на страны Африки ради своей выгоды. Мы рады, что в наших отношениях с Китаем мы являемся равноправными партнерами». Интеграция ЮАР в проект БРИКС усилила не только двусторонние китайско-южноафриканские связи, но и объективно выдвинула Южно-Африканскую республику в большую геополитику.
Таким образом, африканская политика Поднебесной, которая началась еще 600 лет назад визитами кораблей адмирала Чжэн Хэ на восточное побережье Африки, в 2013 г. приобретает системный характер, сочетая гуманитарные, исторические, экономические и политические ресурсы. Практически каждое государство на континенте уже чувствует прикосновение Китая.
殖民地化