Почему стратегия в современном мире невозможна?

В рамках работы лектория «Современный мир в эпоху перемен» в КЦ ЗИЛ прошла дискуссия «Почему стратегия в современном мире невозможна?». В ней приняли участие Михаил Цыпкин, американский политолог, и Василий Кашин, старший научный сотрудник Центра анализа стратегий и технологий, специализирующийся на Китае. Вел дискуссию председатель Совета по внешней и оборонной политике, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», политический обозреватель издания «Газета.ру» Федор Лукьянов. Slon приводит фрагменты беседы.

Михаил Цыпкин, американский политолог, сотрудник отдела национальной безопасности Центра современных конфликтов Военно-морской школы в городе Монтерей, Калифорния, профессор магистратуры ВМС США

Явление, состоящее в том, что человеку кажется, что в родной стране все не так, а «у них» все правильно, еще в 1970-е годы описал профессор Колумбийского университета Роберт Джервис в работе «Perception and Misperception» – в контексте разговора о политике СССР в представлении американцев. Однако после открытия советских архивов стало понятно, что никакой стратегии нет и быть не может.

Стратегия возможна только в чрезвычайных обстоятельствах. Например, она была у президента США Франклина Рузвельта и заключалась в том, чтобы разбить фашистскую Германию. Но в демократических и полудемократических странах это очень тяжело, потому что постоянно появляются новые условия и сконцентрировать силы на одной задаче почти невозможно.

В наше время желание быть лидером привело к политике бесконечного выдвижения инициатив. Кроме того, наличие leadership qualities (лидерских качеств) – это основа американского воспитания, человек должен уметь вести за собой, только никто не говорит куда.

У каждого президента свое видение мира, а стратегический подход требует долговременного планирования. Во времена холодной войны, в 1950–1960-е годы, было ясно, что главный враг – это СССР, а теперь такого объединяющего фактора нет. Если говорить о Китае, то на уровне массовой политики он был обнаружен лишь во время рецессии 2008 года. Поэтому пока Китай, практикующий капитализм и непохожий на Советский Союз, – это не цель.

Однако есть мнение, что сейчас США нужна военная и политическая стратегия, причем примерно такая, как у Бисмарка; как никогда раньше нужна. Необходимо знать, кто партнер, а кто нет.

Есть ли стратегия в Китае?

Василий Кашин, эксперт по Китаю Центра анализа стратегий и технологий, автор журнала «Россия в глобальной политике»

С начала 1980-х Китай следовал стратегии «28 иероглифов» Дэн Сяопина. Ее основные идеи: избегать лидирующей роли при решении мировых проблем, не ввязываться в конфликты, накапливать силы и создавать условия для своего развития, пока соотношение сил не изменится. Входя в Совет безопасности, КНР занималась только проблемами с Тайванем и Кореей, что позволило создать благоприятную среду для экономического развития между двумя полюсами: США и СССР. В Китае считают, что США проводят долгосрочную политику сдерживания, окружения сетью военных баз и политической изоляции. Распад Советского Союза, разумеется, привел к корректировке стратегии. Но отношения с Россией остались такими же крепкими: существует система консультаций по всем важным вопросам, когда Китай поддерживает РФ, избавляясь от прямых конфликтов и «оставаясь в тени».

Такая стратегия продолжает быть предметом споров. Например, к началу конфликта в Ливии китайские строительные компании имели контракты на 18,8 млрд долларов, там работало 40 тысяч человек. По мнению большинства военных специалистов, у Каддафи были все шансы захватить Бенгази и вернуть власть, но Россия на голосовании в Совете безопасности ООН отказалась предотвратить решение о пролетной зоне, а Китай не был готов к самостоятельным действиям. Итогом стал прямой ущерб в 16 млрд долларов, эвакуация 35 тысяч человек.

«Мировое лидерство» – это запретная формулировка для китайцев. Владимир Путин, заявивший, то Китай идет к мировому лидерству, поставил МИД в неловкое положение. Тем не менее в Китае есть идея о выдвижении на авансцену мировой политики, но пока она находится в зачаточном состоянии, аппарат для реализации потенциала строится. Так, инвестируются огромные деньги в СМИ на иностранных языках (на английском, испанском, арабском, русском), что не всегда эффективно, но имеет место.

В США главные люди – это политологи и военные, в Китае – торговцы

Михаил Цыпкин

Самая непопулярная статья госбюджета США – это помощь другим странам, хотя это всего 1%. Это напоминает о Советском Союзе, где говорили: «Мы всех кормим!» Рон Пол, член палаты представителей, и его сын сенатор Рэнд Пол пытаются продвигать такую политику изоляции США от внешнеполитического вмешательства вплоть до прекращения финансирования Израиля. Смена поколений приводит к тому, что молодые люди уже могут не помнить холодную войну, им непонятна необходимость сильной оборонной системы, наличие сфер влияния. Во многом это стало причиной создания «Движения чаепития».

Василий Кашин

Государственная статистика в Китае говорит о том, что частный сектор привносит до 65% доходов ВВП, но показатели занижены. Крупные компании интегрированы в госсектор, имеют тесные связи с государственным аппаратом, без этого бизнес невозможен.

Сейчас Китай переживает смену модели экономического развития, направленную на снижение роли иностранного инвестирования. Более того, в государственных китайских СМИ циркулирует мысль о том, что иностранцы должны быть благодарны за возможность заработать большие деньги в Китае, воспользовавшись стабильной политической ситуацией, дешевой рабочей силой и льготными условиями. Если «хорошие инвесторы» создавали качественные, высокотехнологические производства, то другие, «плохие», выжимали все соки из несчастных китайских рабочих на простейших сборочных предприятиях. Кому это принесло больше пользы? Эта проблема волнует Китай.

Михаил Цыпкин

В США государство старается поддерживать бизнес из политических интересов. До глобализации все было проще: создание компании означало создание рабочих мест. А теперь рабочие места могут быть вывезены куда-нибудь в Таиланд или тот же Китай, поэтому бизнес не так стремится сотрудничать с властями.

Существует ли военная наука сегодня?

Михаил Цыпкин

Да, в США с 11 сентября 2001 года стартовала разработка стратегии борьбы с повстанцами и террористами. Создаются новые технологии, специалисты пытаются предсказать какие-то конфликты.

Василий Кашин

В Китае также очень развита военная мысль. Активатором послужили война в Персидском заливе и фатальный разгром иракской армии американцами. Военная наука стала развиваться по двум направлениям: изучение американского опыта, исследование методов ведения войны на Западе и подготовка к конфликту с США. Переводятся буквально все работы о войне, все анализируется, происходит техническое и технологическое переоснащение. Разрабатываются методы уничтожения и вывода из строя американских военных систем связи.

Какой должна быть стратегия России?

Михаил Цыпкин

Интерес к России как к военной силе у американцев очень низок. Это связано в основном с тем, что причин для вооруженных конфликтов как таковых нет. Свою роль играет то, что Россия – ядерная держава, любой конфликт может быть прекращен таким вот образом. России надо решить, нужно ли ей сотрудничать с Европой, каким будет ее сотрудничество с Азией. А в Америке нас не боятся.

Василий Кашин

В Китае есть много работ по российской внешнеполитической стратегии с начала 1990-х годов. Объем знаний обычного человека о России поражает. В газете, которую читает обыватель, можно увидеть биографию, например, Дерипаски. Для Китая Россия – важнейший стратегический партнер, даже друг, и с политической точки зрения, и со стороны экономической, ресурсной и технической поддержки.

slon