Один из самых больших парадоксов, которые выявил мировой экономический спад, начавшийся в 2008 году, заключается в том, что управляемый Коммунистической партией Китай оказался, возможно, более способным, чем правительство Соединенных Штатов, избранное демократическим путем, в деле преодоления последствий капиталистических кризисов. Меры бюджетного стимулирования, принятые Пекином, выглядели масштабнее и гораздо эффективнее для борьбы с замедлением темпов роста. Кроме того, цель этих мер заключалась в том, чтобы проложить рельсы инфраструктуры для дальнейшего экономического развития.
В то время как западные демократии кое-как тащились вперед, страдая одышкой, китайская экономика мчалась в будущее на всех парусах. Правительство Поднебесной сумело вытащить из-за черты бедности примерно полмиллиарда человек за последние три десятилетия и быстро сформировать самый многочисленный в мире средний класс, ставший двигателем для роста внутреннего потребительского спроса на длительный срок. Конечно, в стране существует огромное социальное неравенство, однако оно присуще любой капиталистической системе. Например, США лидируют среди индустриально развитых стран в том, что касается расслоения среди населения, ведь разница между доходами различных групп является здесь самой высокой. Число американцев, попадающих за черту бедности, превышает количество тех, кто успешно выбирается из-за нее. В 2009 году официально зарегистрированное число граждан, живущих за чертой бедности, составило 43 млн. человек – это рекордный показатель за 51 год, т.е. за период, в течение которого ведется подобная статистика.
Пекин также показал себя гораздо более эффективным государством, чем Вашингтон, в деле оснащения экономики для решения будущих задач. По крайней мере, так утверждает историк Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama), некогда известный как «тяжеловес» среди интеллектуалов-неоконсерваторов. «Один из редких визитов президента Ху Цзиньтао в Вашингтон, который состоится на этой неделе, выпадает на время, когда многие китайцы считают, что именно их система помогла им пережить кризис, и поэтому начинается новая эпоха, эпоха окончания господства американских либеральных идей, — пишет Фукуяма в вышедшем в понедельник номере Financial Times, в своей статье, чей заголовок гласит, что США мало чему могут научить Китай, — государственные предприятия снова входят в моду, ведь именно они стали механизмом, с помощью которого Пекин обеспечил мощные стимулы для роста».
Сегодня китайские лидеры больше склонны ругать Соединенные Штаты, чей долг Поднебесной приближается к триллиону долларов, чем считать их образцом для подражания. Как отмечает Фукуяма, по результатам опросов выяснилось, что большинство китайцев уверено в том, что их страна, а не Америка, идет в правильном направлении. Успехи Китая в управлении экономикой в условиях экономического кризиса, пишет Фукуяма, основаны на «способности авторитарной политической системы быстро принимать важные и сложные решения и относительно успешно проводить их в жизнь, по крайней мере, в области экономической политики».
Не правда ли, удивительные высказывания для человека, который 19 лет назад утверждал, что крах Советского Союза знаменует собой «конец истории как таковой, … т.е. конечный пункт идеологической эволюции человечества, так как западный вариант либеральной демократии становится окончательной и универсальной моделью правительства для всех народов»?
Надо, впрочем, отдать ему должное, ведь Фукуяма поступил честно, признав, что он был неправ. Кроме этого, историк ни в коем случае не является апологетом китайской авторитарной системы правления, ведь он открыто обвиняет руководство Поднебесной в злоупотреблениях и коррупции, а также ясно дает понять, что, по его мнению, отсутствие демократии в конечном итоге станет тормозом для успешного развития страны. Тем не менее, как пишет Фукуяма в Financial Times, хотя в Китае не проводят демократических выборов, коммунистические руководители чутко и быстро реагируют на общественное мнение. (Еще бы они этого не делали! Партия, пришедшая к власти в результате крестьянского восстания, очень хорошо знает, к каким разрушительным последствиям могут привести гнев и ярость трудящихся.) Однако режим, по его уверениям, пользуется прочной поддержкой среднего класса и страхуется от опасности социального взрыва, направляя ресурсы и инвестиции в самые маргинальные части страны.
Китайские лидеры, конечно, никогда не верили в идею Фукуямы о «конце истории». Марксизм, который они исповедуют, учит, что между капитализмом и демократией нет никакой взаимосвязи. Им нужно было лишь бросить взгляд на соседние страны, например, Тайвань, Южную Корею или Сингапур, чтобы увидеть, как авторитарная система правления может привести к успехам в экономике. Между тем, достигнутое таким путем процветание сыграло главную роль в том, что Тайвань и Южная Корея, в конце концов, стали теми шумными и крикливыми демократиями, какими они являются сегодня. Кроме этого, пекинские лидеры не питают никаких иллюзий насчет того, что свободный рынок сам по себе способен позаботиться о таких вещах, как образование, здравоохранение или создать инфраструктуру, необходимую для развития системы.
Тем временем, Фукуяма настаивает — американская система слабее китайской в том, что касается решительной борьбы с последствиями затяжных кризисов. «Китай быстро адаптируется к ситуации, немедленно принимает решения и эффективно проводит их в жизнь, — пишет ученый, — американцы же гордятся своей системой сдержек и противовесов, заложенных в конституции, однако эта система основана на политической культуре, отвергающей централизованное правление. В стране существует свобода личности и развитой частный сектор, однако общество стало поляризованным, потеряло гибкость в идеологическом плане. В настоящее время оно не выражает особого желания решать долгосрочные финансовые задачи, стоящие перед США. Американская демократия, возможно, и обладает внутренней легитимностью, чего не достает китайской системе, однако она вряд ли станет образцом для подражания для кого-либо другого, если правительство разделится на два лагеря и не сможет больше управлять страной».
В политической жизни США деньги стали своего рода козырной картой на выборах. Корпорации обладают правом, которое, кстати, признано Конституционным судом, использовать свои значительные финансовые возможности для того, чтобы выдвигать кандидатов, проводящих политику, выгодную для их бизнеса, и, наоборот, не пускать во власть людей, чьи взгляды не соответствуют их интересам. Поэтому, будь то реформа здравоохранения или меры бюджетного стимулирования, мощные и влиятельные «группы с особыми интересами» неизбежно создадут законодательный тупик или путаницу, выгодные узкому кругу компаний, а не экономике или обществу страны в целом. Такой процесс принятия решений не может быть эффективным и разумным. С его помощью невозможно справиться с проблемами, чье решение рассчитано на долгосрочную перспективу.
Китайская система в этом смысле представляет собой полную противоположность американской модели. В Поднебесной руководство может грубо попирать права граждан (например, осуществлять проект строительства плотины, который требует переселения полутора миллионов людей, причем у людей даже нет возможности протестовать против этого). Однако китайские власти никогда не позволят корпорациям налагать вето на решения правительства или формировать его политику таким образом, чтобы добиться выгоды для себя за счет интересов системы в целом. В США, например, фармацевтические компании обладают политическим влиянием, достаточным для того, чтобы отказать правительству в праве договариваться о ценах на лекарства, предназначенных для государственной системы здравоохранения. В Китае подобное просто немыслимо. Фукуяма, похоже, предупреждает о том, что, говоря языком теории Дарвина, китайская модель способна лучше приспосабливаться к условиям окружающей среды, чем любая свободная страна.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.